А нами заполняют перерыв
+ мозговой штурм на три персоныГостиная начала приобретать благоустроенный вид, что тут же не преминули отметить некоторые Приключенцы, особенно ценящие роскошь комфорта и хороший чай.
На Базе их посиделки тут же обозвали "отмазки Кая" - в таком виде история, наверное, в "Хроники" и войдет. Ведь как интересно получается: Кея на Базе не особенно любили. Холодный, до высокомерия, с непонятным магическим потенциалом. Какая им от него польза - никто не знал, чего от него ждать - еще более непонятно, что не могло не нервировать безопасников - что Асгардца, что Альцгеймера. Ласс от их претензий отмахивался, но ему-то что, эти Эльфы вечно в каких-то своих грезах витают. О том, что Ласс - Эльф из Лихолесья, а там особо не размечтаешься на марше, постоянно забывали. Он умел быть таким милым! Хмм. Отвлеклись.
Но окончательно растопить его отчужденность и вызвать какие-то человеческие эмоции типа теплой дружбы или переживаний за ближнего, никто не успел. Явилось личное и непосредственное "начальство" Кея, когда-то и отправившее его в круиз. (Но это отдельная история, не будем сейчас о ней) И внезапно выяснилось, что Кей спит и видит слинять обратно в спокойный безлюдный Снежный Замок.
А народ на Базе непростой, пестрый, зато с юмором через одного специфическим. И моментально решил, что раз Кей хочет обратно - любыми способами доказать Снежной, что она ошибается, его еще рано забирать, он не все выучил, не все маршруты прошел, короче, не готов.
Кей же из сил выбивался, пытаясь доказать, что на мир он посмотрел, не впечатлился, лучше уже не будет, "заносите его обратно", в смысле, самого Кея во дворец.
Снежная королева, про себя соглашаясь с Приключенцами и утаивая коварную смешинку в уголках губ, игру приняла. И теперь вместе с Базой наслаждалась очередной "отмазкой Кая", вернее его попытками убедить всех, что он уже крут и обучаться больше нечему.
А тут еще и пошутил кто-то, подкинув им яблоко с запиской: "самому приключенистому". Троянской войны оно не вызвало, все ж опытные, я прям не могу, посмеялись, и отодвинули. Зато Добласс начал рассказывать, как среди его соплеменников устраивают экзамены на изворотливость и коварство.
Снежная Королева:
- Уважаемый Тао, вижу, вы мысленно уже не с нами. Вы тоже задумались о том, почему у нашего чая такой странный вкус? Или аромат?
Но нет, "уважаемый Тао", перещеголявший Кея в отстраненности и неприступности, думал не о странном поведении напитка, а над прочитанными эпизодами. Которые и озвучил, не откладывая в долгий ящик.
Что вычитал Тао:
"Город Финор, улочки, дома, магистрали проспектов, ночь и пляска теней на стенах домов в неверных огнях уличных масляных фонарей. Стук каблуков стражников, редкие шаги ночных запоздалых прохожих, и маленький цветущий оазис среди людского моря, восстановленный белокаменный дом эльфийского посольства. Где, за ажурными решетками, во внутреннем дворе ласкового и пышущего не по-осеннему жизнью сада стоял высокий статный эльф с обезображенным шрамами лицом и своим единственным оставшимся глазом задумчиво, с какой-то внутренней тоской в душе, смотрел в звездные небеса. Там, где среди миллиардов светил застыла половинкой золотой монеты голубовато-белая луна.
— Эль лоури, васем! — истошный крик ворвавшейся охраны эльфийского посольства, в количестве десяти мечников и двух магов в голубых воздушных мантиях, не вызвали даже тени эмоции на лице Леофоля Лаурикана. — Тебир валлору мариасат!
Один из магов протянул Лаурикану черный как смоль кристалл на золотой цепочке, с каким-то ужасом взирая на него.
— Спокойно, — все так же не отрывая взгляда от ночного светила, на всеобщем отозвался уполномоченный посол дома Солнца на землях Финорской короны. — В любом случае бояться уже поздно…
Мечники встали кольцом, маги активировали все свои амулеты и посохи, засияв в ночи не хуже новогодней елки разноцветными огнями. Когда аккуратные стебельки газонной травы зашелестели и зашуршали, как под порывом ветра, пригибаемые к земле целой тучей черных маленьких тел мохноногих паучков, что лавиной сползались в сад посольства, постепенно скручиваясь вокруг замерших в ужасе светловолосых эльфов.
Эта живая масса омерзительных созданий, живым ковром, мерзко похрустывая хитином, кружилась, постепенно сворачиваясь в какие-то клубки и жгуты. Временно складывая эту мозаику в странную, то и дело рассыпающуюся фигурку человека. Пока в какой-то момент, видимо достигнув определенного пика силы, к ним чуть ли не вплотную вышла фигура высокой статной женщины с молочно-белыми волосами и непроглядными, наполненными тьмой глазами без намека на другой цвет.
Она словно выплыла из моря копошащихся пауков, замерев и с нескрываемым презрением на горделивом лице взирая на застывших эльфов.
— Пошли вон! — произнесла женщина, цедя зло слова сквозь тонкие сжатые губы.
Когда последний эльф скрылся за дверями дома, медленно, морщась от лопающихся пауков под ногами, Леофоль опустился на колени перед женщиной, низко опустив голову.
— Великая, да пребудет с тобой благословение Ллос! — произнес он дрогнувшим голосом.
Ее властная рука ухватила его за подбородок, запрокинув ему голову, после чего тонкие пальцы медленно поползли по лицу, ощупывая жгуты шрамов, пересекающих половину лица.
— Ллос, мой мальчик… — Женщина отпустила его лицо, задумчиво оглядываясь по сторонам, — не та богиня, что может одарить благословлением.
— Великая? — произнес Лаурикан, стряхивая с омерзением настырных паучков, взобравшихся на рукав его камзола.
— Мне были видения, мой мальчик… — Женщина вернула взгляд на эльфа. — Где моя дочь, Лео?
— Тай на севере. — Эльф поежился под чернью тяжелого взгляда. — Зачем же тогда ты здесь, о Великая? — спросил он.
— Я почувствовала смерть, Лео. — Жрица запрокинула голову к небу, закрыв глаза. — Большая смерть, Лаурикан.
— Идет война. — Пожал плечами посол...
Повисла тишина, а взгляд женщины обратился к северной оконечности света.
— Там случилось что-то, что сродни жертвоприношению, — тихо произнесла она... Беловолосая вновь ухватила тонкой кистью подбородок эльфийского посла. — Но мне было видение, дарованное богиней…
— Великая? — Содрогнулся всем телом Лаурикан.
— Тай не вернется. — Грустная тень полуулыбки коснулась ее лица.
— Нет! — Посол дома Солнца вскочил с колен, гневно сжимая кулаки. — Нет! Я не допущу этого!
— Ты ничего не изменишь… — Покачала она головой своим мыслям. — Но я дам тебе силу закончить то, что вы начали с моей дочерью…
— Нет! — вновь вскричал эльф, в диком желании бежать прочь и мчаться вперед и вперед дни и ночи напролет туда, где грозит опасность темноволосой эльфийке.
— Поздно. — Хмыкнула жрица. — Судьба уже сплела этот поворот в пути.
Она вытянула руку в сторону эльфа, и из рукава ее широкого одеяния выскользнула маленькая многоногая тварь, что словно молния прыгнула в лицо Лаурикана, сбивая его с ног, а также под крики боли вгрызаясь мощными жвалами в его зарубцевавшееся веко пустого глаза.
— Не-е-е-ет! — орал не своим голосом посол, катаясь по земле и заливая траву кровью. — Не-ет! Великая, не дай ей погибнуть!
— Закончи начатое, Лео, — тихо произнесла та, наблюдая, как черное тельце твари втягивается внутрь головы эльфа, занимая там место потерянного глазного яблока. — Закончи.
Сильные эмоции, переживаемые нами, когда мы лишаемся близкого, любимого человека в результате его смерти, называют горем. А горе — это такой «хитромудрый» процесс, при помощи которого человек работает со своей болью, вновь обретая чувство равновесия, дабы наполнять и впредь смыслами и желаниями свою жизнь.
Согласитесь, что, как ни крути, горе как процесс необходимо, хоть и весьма болезненно, и не считайте его проявлением слабости, так как это практически единственный способ, посредством которого человек восстанавливается после ощутимой потери.
Умными головами с широкими лбами были подмечены характерные стадии сего священнодействия, такие как: психосоматическая боль, поглощение образом, чувство вины, враждебная к окружению реакция.
При соматике горе утраты проявляется в виде периодических приступов затруднения дыхания, длительностью от нескольких минут до часа со спазмами в горле, припадками удушья, учащенным дыханием и постоянной потребностью вздохнуть. Впоследствии постоянные вздохи сохраняются длительное время и вновь особенно заметны, если человек вспоминает или рассказывает о своем страдании.
Леофоль Лаурикан задыхался вот уже как вторую неделю, загоняя коней в мыло, распуская их шкуры на боках в мясо и кровь, так как отчаянно желал ускорить ни в чем не повинных тварей, хлестая их в отчаянной мысли успеть, догнать ускользающие секунды времени.
В следующей стадии, поглощения образом, может возникнуть чувство нереальности происходящего. Нас догоняют призраки наших надежд, отчего возникают зрительные и слуховые иллюзии. Переживающие горе, в большинстве своей массы, слышат шаги умершего, встречают его мимолетный образ в толпе, узнают знакомые запахи, в каждой мелочи узнавая свою потерю. Такое состояние отличают сильной эмоциональной вовлеченностью, под влиянием которой люди утрачивают грань реальности.
Но хуже всего ему стало, когда он ощутил чувство вины. Чувство беспомощности перед вселенной, тупое щемящее ничтожество в груди ворочалось поганой склизкой жабой осознания, закравшегося под рубаху, окуная его в мысли о том, что все тщетно, и он не успеет, как ни спеши.
И что в итоге?
Он не успел.
В общем, не надо слов, не надо мыслей, не надо чувств в золе марать, все отгорело, все потухло, осталось пеплом лишь дышать. Стихи, ёпта…
— Убейте, — произнес он, медленно стягивая с лица повязку, чтобы открыть всем смотрящим свое новое лицо, на котором горели ненавистью два глаза. — Найдите и убейте всех!
Новое лицо было занятным, такого еще не было среди перворожденных, чтобы один глаз сиял чистотой голубого неба, а второй был непроглядней самой черной безлунной ночи.
(с) С. Мельник, "Попаданец"
Какое-то время в гостиной царило уважительное к чужой беде молчание. А потом взгляды, как по команде, сошлись на единственном одноглазом Дроу, у которого тоже не все ясно было с прошлой жизнью, а полагаться на его скупой рассказ о себе... Верить Дроу? Конечно. И вдруг оригинальные и слишком живые подробности. Правдоподобные подробности!
Добласс хмыкнул, тяжело оперся на алебарду и добровольно съехал с удобного дивана, устраивая остроухую голову на коленях воспитанника Снежной Королевы. Мол, просканируй и убедись, что никакими переходами Отражений и Граней миров невозможно измениться полностью из Светлого Лесного Эльфа в драйдера, хоть сто раз его прокляни любая Жрица Л'лоcc! На переходах может измениться экипировка, ездовое животное или колесница, но не твоя Суть. Не настолько. Так не бывает. И что за имя такое для Темного Дроу - Леофоль?! Смешно! Сканируй и убедись, что у Тао в руках обыкновенная фантастика. Может, это у него шуточки такие, специфические.
Разумеется, тут все замерли в заинтересованном ожидании. Что именно насканирует Кей, и докопается ли он до истинной истории Добласса, и его Личной Миссии на Базе.
А у меня подозрение, что Тао и Снежная прямо таки хорошо спелись. И весьма комфортно чувствуют себя друг с другом. Не в плане чувственной химии даже, а они мыслят "на одной волне" по части образования. Или его особенностям. Не подобрала еще слова. Короче, рабочими репликами обмениваться им нравится.
Тем временем где-то на нижних ярусах Базы, в лаборатории любителей алхимии.
- И зачем им эти ухищрения, если под рукой зельевар?! Один-другой фиал веритасерума - пациент же сам все расскажет, еще и будет умолять, чтоб выслушали!
Ничего-ничего, скоро День св. Валентина, придут они ко мне за любистоком... Я им сварю.
@темы: охота на сов, рабочее, тексты, клик, Ласс и К*, XINYI - Ксиньи, Obitsu